Кто даст больше, или скромное обаяние сытого детства
Сегодня у нас в планах анализ мотивов, побудивших 23-летнего Эвана Шпигеля отказаться от щедрого подношения из рук единоверного Марка Цукерберга $3,2 млрд. Фактура у этого события, безусловно, красочная, однако она интересует меня в гораздо меньшей степени, чем подсказки, таящиеся в демарше Шпигеля и приоткрывающие завесу над тайной современного ИТ-предпринимательства.
Признаюсь, последний феномен интересует меня больше аукциона, устроенного юными создателями SnapChat.
В том, что перед нами аукцион, у меня нет ни малейших сомнений. Ни один вменяемый человек не будет отказываться от предложения купить его проект, которому едва пара лет от роду и который не приносит никакой прибыли.
Купить за деньги абсолютно невообразимые. Деньги, на зарабатывание которых традиционным способом (то есть через реальный труд и производство) уходят жизни многих поколений.
Неужели кто-то верит, что 23-летний мальчик отказался от $3,2 млрд ради принципа? Или амбиций войти в историю благодаря созданию чего-то великого?
Вроде SnapChat… Я вас умоляю.
Отказаться можно только в одном случае: когда сложившиеся обстоятельства подсказывают, что предложенная сделка не является пределом мечтаний. То бишь: существуют предпосылки срубить ещё больше.
Можно возразить: куда ж ещё больше-то?! Неужто Эвану Шпигелю не хватит на 10 поколений вперёд суммы, одни проценты по которой при безрисковых вложениях исчисляются сотнями миллионов долларов ежегодно?
Разумеется, Эвану Шпигелю хватило бы за глаза. Проблема (или счастье), однако, в том, что Эван Шпигель – это ещё не весь SnapChat.
Вернее, совсем не SnapChat.
И дело тут не в его партнёре, соучредителе и старшем товарище Бобби Мерфи. Дело в венчурном капиталисте, который и создал условия для выхода проекта на сегодняшний уровень.
Или кто-то поверил, что можно из папиного гаража наладить серверок, который будет играючи обрабатывать 400 миллионов фото и видеопостов в сутки? Поступающих от 100 с лишком миллионов пользователей?
SnapChat в том виде, как мы его сегодня знаем, – это детище Benchmark Capital, которая вывела идею Шпигеля и Мерфи на орбиту. В своё время Benchmark пыталась вложиться в Instagram, однако видного венчурного капиталиста обскакал все тот же вездесущий Цукерберг, который год назад действовал точно таким же брутальным образом, что и сегодня с SnapChat: выложил на бочку с ходу миллиард долларов.
В отличие от SnapChat, сердца инстаграмщиков мигом растаяли, и они с чистой совестью легли под Facebook.
Benchmark Capital в 2012 году сильно разозлилась и, затаив зуб на Цукерберга, принялась искать что-то похожее на Instagram. Этим похожим оказался сервис SnapChat, в который и было вложено $13 млн.
Именно на эти деньги проект Шпигеля / Мерфи и раскрутился.
В свете сказанного можно, конечно, предположить, что SnapChat отказался от $3,2 млрд Цукерберга потому, что предложение исходило именно от Цукерберга, «обидчика» Benchmark, но эта версия романтически наивна. В мире больших денег никто никогда ни на кого не обижается: там только считают.
Хорошо и внимательно.
Можно не сомневаться, что венчурный капиталист Benchmark устами юного Шпигеля показал Цукербергу от ворот поворот только потому, что держал в голове более привлекательную сделку. Что и не преминуло просочиться в прессу: очень быстро после отказа от $3,2 млрд стало известно о другом предложении, поступившем SnapChat от китайских товарищей.
Ещё до того, как на горизонте нарисовался Марк, интерес к антисоциальной сети Шпигеля / Мерфи проявил Пони Ма, один из учредителей Tencent, входящей в тройку самых крупных интернет-бизнесов Поднебесной.
Оказалось, что Пони Ма был даже щедрее Марка Цукерберга, поскольку предложил за стартап целых $4 млрд. Как видите, никакой сенсации на поверку в «сенсационном» отказе SnapChat от $3,2 млрд как бы и нет.
Да и откуда ей взяться, если на столе все время лежало более привлекательное предложение?
Не всё, однако, так однозначно в нашей истории. Если бы вся интрига сводилась к закулисным заявкам из Китая, её бы и не стоило так долго мусолить.
Дело в том, что разговорами о венчурных капиталистах мы несколько деформировали реальность. А реальность такова, что, независимо от вложений Benchmark Capital, компания SnapChat была и остаётся собственностью Эвана Шпигеля и Бобби Мерфи!
Причём их доля в ней – решающая.
Иными словами, если бы не личный фактор, то никакого отказа от $3,2 млрд, которые Марк Цукерберг выложил наличными на бочку, не было бы, какую бы там обиду ни затаила Benchmark Capital на Facebook после неудачной попытки закрепиться в Instagram. Стоило Эвану Шпигелю реально захотеть получить эти деньги, его никто не смог бы остановить.
Он бы продал волевым решением SnapChat, вернул Benchmark Capital полагающиеся ему $13 млн первичных инвестиций плюс любые проценты и любую заранее оговорённую долю – и был бы таков!
Но Эван Шпигель ничего не продал. Вполне вероятно, что его тоже заинтересовали перспективные переговоры с китайцами, однако предложение Tencent, каким бы большим в денежном выражении оно ни было, не может конкурировать по притягательности с предложением Facebook: магия наличных денег «здесь и сейчас» не имеет конкурентов в подлунном мире!
$3,2 млрд живыми деньгами сию секунду лучше $4 млрд в непонятной форме и когда-нибудь в будущем. Во всяком случае предложение Марка Цукерберга безоговорочно приняло бы подавляющее большинство живущих в мире ИТ-предпринимателей.
А Шпигель не принял! Почему?
И здесь мы переходим к самой занимательной, на мой взгляд, части повествования: Эван Шпигель – не обычный ИТ-предприниматель! Вернее – вообще из ряда вон выходящий.
Помянутое выше «подавляющее большинство» антрепренёров в нашей области – это выходцы из социальных низов либо из lower middle class (об этой статистике подробно поговорим, как и было обещано, завтра). Тогда как Эван Шпигель – выходец из элитной фамилии.
Из самого настоящего upper middle class!
Папеле и мамеле Эвана Шпигеля – оба юристы. Причём не простые, а золотые. Мама Мелисса, самая юная выпускница в истории Гарвардской школы юриспруденции, украшала своим присутствием контору Pillsbury, Madison Sutro (в формальных терминах – была партнёром) до тех пор, пока не вышла замуж за Джона Шпигеля, что позволило ей с чистым сердцем уволиться и стать домохозяйкой.
Джон Шпигель является партнёром адвокатской конторы Munger, Tolles Olson, в которой его регулярные доходы измеряются десятками миллионов долларов. Эван Шпигель провёл детство в замечательном домике в элитном посёлке Хантингтон Палисэйдс (пригород Лос Анджелеса) стоимостью $4,6 млн.
?
После развода папа Джон оставил домик маме Мелиссе и купил себе другой – за $4,25 млн, расположенный неподалёку, на улице Toyopa Drive в Пасифик Палисейдс. Сына Эван перебрался жить в дом отца.
В 17 лет у юного Шпигеля уже был чёрный драндулет Cadillac Escalade, который папа Джон купил за $56 тыс., но ему «приходилось много разъезжать по городу», а на громадном внедорожнике это делать, как вы понимаете, неудобно. Поэтому Эван попросил, а родители ему подарили другую машинку – более юркую и маневренную: 535-ую BMW за $75 тыс.
Ну и так далее – со множеством сочных подробностей (все желающие могут изучить семейное досье Шпигелей вот по этому журналистскому дознанию). Меня же сейчас интересует лишь главное обстоятельство: Эван Шпигель происходил из очень богатой семьи, утопал с детства в роскоши, и по этой причине у него выработалось совершенно специфическое ощущение денег.
У Эвана Шпигеля никогда не было патологической жажды денег (и сопутствующего ему желания разбогатеть как можно скорее и любой ценой), которая является отличительной чертой разночинца и простолюдина!
?
Именно по этой глубинной психологической причине Эван Шпигель с лёгкостью отказался от предложения Марка Цукерберга – предложения, от которого никогда в жизни не отказался бы ни один среднестатистический ИТ-предприниматель, проведший детство, как я уже сказал, в постоянной нехватке материальных благ, отчего был снедаем завистью к богатым товарищам и знал единственную цель в жизни – как можно быстрее и круче разбогатеть!
Тонкости психологии мейнстрима ИТ-предпринимательства, а также связанную с ним социальную статистику мы рассмотрим завтра. Я также постараюсь показать, каким образом социальное происхождение руководителей ИТ-бизнеса предопределяет тактику и стратегию соответствующих компаний.
НАТАЛЬЯ ГРЭЙС — СЕКРЕТ УВЕРЕННОСТИ
