Каким образом новые индустриальные технологии изменят рынки труда россии и сша

Каким образом новые индустриальные технологии изменят рынки труда россии и сша

Проходивший на прошлой неделе в Москве экономический форум вызвал пристальный интерес всевозможных СМИ: поисковик выдаёт более шестисот тысяч ссылок. Журналистов занимает то, что первый зампред ЦБ РФ Ксения Юдаева объявила об угрозе стагфляции (американизм 70-х, означающий застой в экономике, сопровождаемый инфляцией).

Волнуют слова Председателя Правительства России о грозящей нам «ловушке среднего уровня доходов», падении конкурентоспособности из-за возросшего уровня зарплат. А вот предстоящие кардинальные изменения глобального рынка труда и структуры промышленности вызвали куда меньший интерес.

И зря! Ведь им 16 января 2014 года была посвящена интереснейшая дискуссия на тему «Будущая индустриальная структура». На ней перспективы развития новых типов производств и новой промышленной политики обсуждали глава РОСНАНО Анатолий Чубайс, министр промышленности и торговли РФ Денис Мантуров, вице-президент Сколковского института науки и технологий Алексей Пономарёв, руководитель ОАО «РВК» Игорь Агамирзян, премьер-министр Финляндии в период 1991–1995 годов Эско Ахо, уполномоченный при Президенте РФ по защите прав предпринимателей Борис Титов…

И говорили они о чрезвычайно серьёзных переменах, которые вызовет в экономической и социальной жизни нашей страны и всей планеты (форум назывался «Россия и мир: устойчивое развитие») массовое внедрение тех новых технологий, о которых «Компьютерра» постоянно пишет в рубрике «умные машины». Называлось это — «новые индустриальные технологии» (НИТ).

По определению Алексея Пономарёва из «Сколкова», речь идёт о комплексе процессов проектирования производства материальных объектов различной сложности, которые обеспечивают высокий уровень кастомизации каждого образца при стоимости, сопоставимой или меньшей по сравнению с аналогичными образцами в массовом производстве.

Новые индустриальные технологии обязаны своим существованием технологиям информационным. Именно предельно дешёвые, производимые миллиардными тиражами процессоры управляют с помощью массово тиражируемого кода различными инструментами, позволяя создавать индивидуальные вещи по цене, сопоставимой с массовой продукцией фабрик Юго-Восточной Азии.

Приведём один – обойдённый массовым вниманием, но очень важный – пример. Мальчик из Массачусетса Леон Маккарти родился без пальцев на левой руке.

И — жил без них до двенадцати лет. Несмотря на довольно «левый» курс нынешнего правительства США, несмотря на высокие налоги и обилие бюрократов, занятых в тамошних государственных программах, всяких там Medicare и Medicaid, искусственную руку мальчику предоставить никто из них не мог. И родители тоже не могли её купить: изготовленная по классическим технологиям, она обходится в десятки тысяч долларов, а служить будет недолго — ребёнок же растёт, через пару лет придётся менять на новую…

Руку ребёнку дали высокие технологии, ставшие дешёвыми и общедоступными.

И вот отец Леона, Пол Маккарти, решил проблему самостоятельно. Он отыскал в Сети видео, на котором Айвен Оуэн рассказывал, как сделал протез руки для своего пятилетнего сына, и начал экспериментировать.

В результате, пользуясь трёхмерным принтером, имевшимся в школе ребёнка (трудиться машинке пришлось всего лишь 20 минут) и истратив расходных материалов на десяток долларов, он сумел получить вполне работоспособный протез, который позволил мальчику почти полноценно пользоваться левой рукой (видео — здесь).

И с новой рукой — мальчик ведь растёт — проблем будет ещё меньше: опыт-то наработан. Непонятно, почему такой пример вызывает куда меньший интерес, чем печатанные на 3D-принтере пистолеты… Он и куда этичнее, и куда больше повлияет на жизнь общества.

Сравним: цена протеза, в принципе кастомизированного, чисто индивидуального продукта, если изготавливать его по традиционным технологиям, с большой долей ручного труда, очень дорогого в США, — несколько десятков тысяч долларов. А кастомизированная же продукция 3D-принтера — десять!

На три с лишним порядка меньше!

Дешёвый протез из печатного пластика несопоставимо лучше титана и углепластика, на которые нет денег…

Да, в хороших западных (пусть чисто механических, как у Геца фон Берлихингена) протезах применяются качественные и дорогие материалы — углепластики, титановые шарниры, силиконовая кожица… Но выигрыш в прочности и долговечности не имеет значения для конкретного человека, который не может себе всё это позволить. А тут проблема решена — предельно дёшево и с приемлемым качеством.

И вот это и есть уже конкретное применение, пусть и в единичном масштабе, новых индустриальных технологий.

Но теперь посмотрим на эту историю с точки зрения экономистов, которых отдельный человек заботит примерно так же, как отдельная молекула горячего газа занимает тех, кто делает расчёты внутренней баллистики. Чем всё это для них чревато?

А тем, что десятидолларовая искусственная рука — изменившая к лучшему жизнь двенадцатилетнего мальчишки — означает отсутствие спроса на протез ценой в десятки тысяч долларов, которые исчезнут из такой лукавой выдумки учёных-экономистов, как валовой внутренний продукт.

Действительно, этих денег не получит высокооплачиваемый американский медик, дающий направление к протезисту. Не получит сам протезист со своими высокотехнологическими поставщиками. Не получит и административный персонал медицинского центра.

Да и налоги с них бюрократам в казну не попадут… И неизбежные последствия всего этого описал бывший премьер Финляндии Эско Тапани Ахо (Esko Tapani Aho). Ныне научный сотрудник Гарварда, к словам которого очень даже стоит прислушаться.

Дело в том, что Эско Ахо совсем молодым, в 37 лет, занял пост финского премьера на переломе истории этой страны. До этого Суоми наслаждалась своими особыми отношениями с СССР (Линия Па?асикиви — Ке?кконена) и доступом к бездонному отечественному рынку, куда поставлялась промышленная продукция – от судов Wartsila до пуховиков… Но потом ситуация изменилась, пришлось искать новые пути для финской экономики. Которые и были найдены, при премьерстве Ахо, в развитии хайтека, в той дороге, которую Nokia прошла от производителя кабелей до телекоммуникационного гиганта…

И переменчивость хайтек-успеха Эско Ахо знает на собственном опыте: с 2009 по 2012 год он был вице-президентом Nokia по корпоративным связям… Поэтому к его словам – «В результате внедрения цифровых технологий в США, например, в ближайшие 20 лет произойдёт двукратное сокращение рабочих мест, и то же, вероятно, грозит и России» – очень даже стоит прислушаться. Они очень хорошо соотносятся с простым и наглядным примером руки Леона Маккарти, который мы привели выше. Ребёнок получает руку, но ВВП лишается десятков килобаксов…

А ещё — те процессы, о которых мы регулярно рассказываем (“Окупаемы ли роботы-грузчики, или От сложного к простому“) и в результате которых профессии шофёра, водителя погрузчика и просто грузчика имеют уже в ближайшее время прекрасные шансы присоединиться к ремёслам отщепителей ашельских рубил и кочегаров волжских пароходов. И — естественно — то, что процессы эти затронут, вместе со всем миром, и нашу страну.

Так как же нам стоит к ним относиться?

Ну, скажем, Анатолий Чубайс назвал это серьёзным вызовом, к которому необходимо готовиться. А вот министр промышленности и торговли Денис Мантуров заметил, что такая перспектива для нас — весьма отдалённая, потому что в стране «как раз наблюдается дефицит рабочих специальностей, и повышать производительность труда предстоит очень долго».

И вот с ним-то как раз и хочется согласиться. Заедешь в местный логистический центр очень успешного российского ритейлера — так там, хоть и расположен он в депрессивном Нечерноземье, трудятся гастарбайтеры…

Так что развитие отечественной робототехники (об одном из успешных примеров мы рассказали в материале ““Интернет вещей” ловит ветры глобализации“) и новых индустриальных технологий необходимо всячески поддерживать. И Мантуров, и Ахо считают важнейшим элементом такой поддержки установление общеиндустриальных стандартов (скажем, принятие GSM породило гигантскую отрасль мобильной связи), о чем мы поговорим отдельно.

Ну и завершить рассказ об экономическом форуме хочется словами известного экономиста Джеффри Сакса, приведёнными по стенограмме пленарной дискуссии «Контуры посткризисного мира».

Директор Института Земли Колумбийского университета Джеффри Сакс считает, что Россия может быть мировым лидером не только в космосе, но и в робототехнике (с сайта Правительства РФ).

«В XXI веке промышленность — это прежде всего ИКТ, информационные технологии, которые затронут все сектора промышленности. Россия может быть мировым лидером в том, что касается космоса, авиации, быстрой железной дороги, атомной энергетики, робототехники и тяжёлого машиностроения.

Если Россия преуспеет в этих отраслях и добавит к этому успехи в ресурсных секторах, в том, чего сможет добиться Россия, ограничений не будет».

Как можно судить из всего текста стенограммы, Сакс считает, что робототехника сможет удачно сойтись с нашей демографией. Не будет никакой катастрофы в сокращении населения работоспособного возраста, если одновременно благодаря новым индустриальным технологиям будут исчезать «традиционные» рабочие места. (Вряд ли кто из читателей вожделеет постоянную работу грузчика для себя или своих детей…) Ну а вот как будет реагировать «простой американец» на сокращение вполовину рабочих мест в США — об этом пусть заботятся тамошние политики…

THESE OPENINGS SCIENCE WILL HIDE UP LATER. 7 UNIQUE TECHNOLOGIES HIDDEN FROM THE INSURERS


Читать также…

Читайте также: